"Да, и этот деньги дает. Куда ни глянь - везде нужны деньги. Почему у меня их так мало? А может это и к лучшему".
Либера вернулась за столик.
- Так вот, перед тобой магистр стихийной магии, - не без гордости сказал он. – Куда уж тут остальное. Я считаю, что остальное – для слабаков.
Девушка удивленно посмотрела на мага.
- Магистр? Сколько же тебе лет? Я минимум как через 10 лет смогу магистром стать, и это если учесть, что все эти 10 лет я буду упорно практиковаться.
"А действительно, по сколько этим двум лет? На вид больше 30 и не дашь. Хотя мало ли, расы же вроде и не стареют особо. Но не помню, касается это людей или нет".
- И что значит - остальное для слабаков? Чем это стихийная такая крутая? Думаю, без светлой магии было бы намного больше смертей и калек в этом мире. Да и ментальная магия, пусть и грязная, но с преступностью может помочь. А может и мне поможет. Каждая магия уникальна. Единственно, темная магия ничего хорошего не несет. Энергия смерти, ужас просто. Нужны либо стальные нервы, либо конкретная цель, либо явная отмороженость, чтоб ею заниматься.
Либера уже начинала зевать, сон неуклонно одерживал над ней верх. в очередной раз зевнув, Лира поднялась.
- Знаешь, я уже спать так хочу. Давно не отдыхала в теплой водичке и не спала на мягкой постели. И да, спасибо вам за все, и тебе в особенности, - улыбнувшись, сказала девушка и направилась в отведенную ей комнату.

- Магистр? Сколько же тебе лет? – удивленно спросила Либера.
- Тридцать четыре, - обиженно ответил маг. – Я же говорил, родители хотели сделать из меня члена высшего общества. Ну, вот и… сделали, мда.
Рассуждения про «остальную магию» Габриель слушал, немного насупившись.
- Да все это вспомогательные приемы! – отмахнулся он, когда девушка закончила. – Прямой конкретный и честный отпор дает только стихия. Но это – мое мнение, и я переживу, если ты со мной не согласишься, - улыбнулся маг, заметив сонное выражение лица.
- Знаешь, я уже спать так хочу. Давно не отдыхала в теплой водичке и не спала на мягкой постели. И да, спасибо вам за все, и тебе в особенности.
Либера улыбнулась, и Габриель улыбнулся в ответ.
- Не стоит благодарности, - проговорил он запоздало, уже глядя ей в спину. А потом вдруг спохватился и крикнул: - Попроси хозяина показать твою комнату!
Она ушла. А он остался, верным оруженосцем ожидая своего друга. Ночь проходила мимо окон заведения.

Одна из служанок показала ей ее комнату. Внутри были все необходимые удобства. А главным достоянием была вода.
"Как же давно я не купалась! Какая благодать. Никогда бы не подумала, что буду на столько любить воду и желать встречи с ней, - думала Либера, погружаясь в бочку с водой. Правда, сначала вода была излишне горячей, поэтому Либера лишний раз убедилась в словах Габби на счет преимуществ стихийной магии. Остудив немного воду, Либера имела возможность понежится в ней и отмыть всю ту дорожную пыль и грязь, которую насобирала за эти дни путешествий.
Убедившись, что она чистенькая и свежая, девушка вылезла из бочки. Под ней мгновенно образовалась лужа, но это не особо ее волновало. Закутавшись в полотенце, Лира занялась чисткой одежды. Тут ничего особого не нужно было - лишь бытовая магия. Через некоторое время, чистая Либера и чистая одежда были готовы к новым приключениям. Но сначала сон.
Забравшись под одеяло, Лира сладко потянулась. Сон накрыл ее практически мгновенно.
И отпустил он ее лишь со вторыми лучами солнца. Рассвет уже наступил часа два назад, но солнца на горизонте не намечалось - за окном был туман и сырость. Поежившись, Либера долго решалась вылезти из-под одеяла.
"Интересно, Кристоф уже вернулся? Хотя вряд ли будут какие-то новости, за одну ночь-то. Эх, не узнаю этого, пока не вылезу отсюда".
Растолкав в глубинах сознания силу воли, Либера откинула одеяло и пошла одеваться. Приведя в порядок свои волосы, которые после мытья без сушки представляли собой нечто лохматое и невразумительное, она открыла дверь комнаты и направилась на первый этаж.
"Я даже не знаю, где комнаты этих двух и тут ли они вообще. Мало ли, упетляли с утра пораньше куда".

В зале за столом почти у самой лестницы сидели новые друзья Либеры. А рядом с ними пристроился седой скрюченный старик, руки и седая борода которого тряслись мелкой дрожью. Они что-то оживленно обсуждали, все трое.
Кристоф излучал радость, он выглядел выспавшимся и довольным собой и окружающим миром. Габриель был бодр и весел, беззаботен больше, чем обычно. Печати проблем не было на их лицах, будто ее стерли заботливой рукой. А старик… У старика были необычайно живые глаза, которые выглядывали из-под кустистых бровей, что нависали и грозились вскоре заслонить ясный старческий взгляд. Старик участвовал в беседе и, судя по жестам, был открыт и искренен в своих словах.
Раздался общий смех, и тут Кристоф увидел, что Либера проснулась и уже спустилась вниз.
- Доброе утро! – крикнул он.
Габриель и старик тоже повернулись к ней. Маг приветствовал девушку теплой улыбкой.

Девушка спустилась вниз и подошла к столику. Такое настроение всех троих ее обнадежило.
"Значит, есть какие-то хорошие новости! Уже что-то, мне нравится начало этого дня".
- И вам доброго утра, - сказала она, присаживаясь за стол и отвечая улибкой на их приветствие. - А что за повод для радости?
Если Габриель и так излучал всегда добродушие, то видеть такого жизнерадостного Кристофа было в диковинку. С одной стороны это радовало девушку, а с другой она сгорала от любопытства, что же такое могло так обрадовать эту троицу. А еще интересно, кто же этот старец.
- Я Либера, кстати, доброго вам утра, - сказала она незнакомцу.
"Может, это маг, который сможет мне помочь? Или сможет помочь им? А может и всем нам".
- Непривычно видеть такое оживление и жизнерадостность у вас на лицах. Но, знаете, это идет вам больше, почаще бы так.

Старик тяжело привстал, едва поклонился и тут же вновь опустился на стул, не в силах долго стоять в подобной позе.
- Простите мне мою немощь, сударыня, - проскрипел он, улыбаясь. – Премного наслышан о вас!
Кристоф приветствовал Либеру кивком головы и улыбающимися глазами.
- Позволь представить тебе нашего друга, - торжественно произнес он. – Его имя Персиваль Гойл.
- Гойл – ментальный маг, - подхватил Габриель, довольный тем, что может лично сказать самую хорошую новость. – Магистр ментальной магии!
- Да, да, - подтвердил старик. – Мальчики рассказали мне о вашей проблеме. Смею вас заверить, что я помогу вам! – на секунду задумавшись, старик ссутулился еще больше и смущенно улыбнулся: - Ну, или сделаю все, что в моих силах, по крайней мере.
- Не прибедняйся, Гойл, - Габриель похлопал его по плечу. – Сколько еще мы знаем магистров ментальной магии? Если ты ей не поможешь, то кто?
- Боги, - неопределенно отозвался старый маг.

Если бы новость была не так важна для Либеры, она бы засмущалась от такого количества внимания. Услышав, что он ментальный магистр, да и еще может ей помочь (ну хотя бы попытаться), она аж привстала, но тут же села обратно. Чья-то рука оказалась поблизости, и она ее незамедлительно сжала, даже не обратив внимания, чья она.
- Правда, вы можете мне помочь? Хоть как-то, хоть чем-то, но лишь бы сдвинуться с мертвой точки, очень прошу!
В глазах девушки появилась надежда, и лицо ее тоже озарила улыбка, глаза засияли. Давно она уже не слышала хороших новостей, особенно касающихся ее. Это утро определенно начинало ей нравиться.
- Скажите, что нужно делать? Я безумно хочу знать, кто же я.
"Если этот маг сможет хоть немного приоткрыть завесу моей памяти... Боги, как же я этого хочу. Не прошу всего, хоть что-то, хоть подсказку, но только не это неведение. Хочу знать, кто я и откуда!"
Либера взяла за руки старца и умоляюще посмотрела в его живые глаза.
- Прошу вас, не тяните. Что нужно?
Сейчас из головы Либеры ушли все посторонние мысли: и парни, что сидели рядом, и Стена Скорби, и вселенское зло. Была лишь одна мысль - она может скоро обрести память. И был всего один страх, который разъедал душу - что надежды ее не оправдаются и она вновь останется ни с чем.

Гойл сухо засмеялся:
- О, я вижу, вам и правда не терпится, моя дорогая. Что ж, пожалуй, я могу вас понять, люди не могут жить, не зная своей истории, - он кивнул на Кристофа, отчего тот почему-то покраснел. – А вас лишили даже большего – вашей личной истории!
Старик смолк, потирая бороду и глядя в стол, и молчал так две или три минуты, но никто не смел его тревожить и прерывать мысленного диалога, который наверняка происходит сейчас в его голове.
- Что ж, давайте приступим? – наконец сказал он и стал оглядываться. – Здесь, пожалуй, слишком людно… Но у вас же есть комната, да? Там было бы удобнее всего начать.

"Да, действительно, не в зале же постоялого двора".
Либера быстро поднялась и с воодушевлением посмотрела на двух новых знакомых.
- Да, конечно! Пойдемте. Правда, она на третьем этаже.
Либера подошла к старцу и взяла его под руку, повела наверх.
- А идете? - спросила она у парней.
Мысль о том, что ей могут помочь прямо сейчас, будоражила и заставляла нервничать. Ей хотелось идти быстрее, но уважение к возрасту заставляло сдерживать свои порывы. Хотя, если бы могла, Либера бы уже прыгала от радости. Да ей самой гордость бы не позволила это сделать. А так хотелось же!
"А что, если не помогут? А если, все таки, помогут!? По гроб жизни буду обязана старику и этим!"

Старик, несколько охмелевший от прыти девушки, изо всех сил старался быстрее передвигать ноги, но при этом кряхтел, сопел и тяжело дышал.
Тогда уже парни, встав по обе стороны и оттеснив Либеру, взяли его под руки, чуть приподняли и таким образом намного быстрее влетели с ним на третий этаж.
Все четверо втолкались в комнату Либеры. Старик остался у дверей, мужчины отошли подальше, к окну. Девушку Гойл попросил стать в центре, а сам взял стул и уселся напротив нее.
Персиваль Гойл положил костлявые руки на колени и закрыл глаза, задрав голову.
Это продолжалось долго.
Он сидел и молчал, ничего не говоря.
Габриель взглядом показал на старика и состроил вопросительную гримасу, но Кристоф только пожал плечами. Никто не понимал, что происходит.
- Может, он спит? – еле слышно спросил Литорис.
Кристоф сделал страшные глаза и интенсивно покрутил у виска пальцем.
Вдруг старик застонал. Жалобно, протяжно. Веки его задергались, руки поднялись в воздух по направлению к Либере и затряслись пуще прежнего. Он стонал и стонал, и слушать это было невозможно.
Кристоф дернулся подойти к нему, но друг преградил ему путь. В ответ на вопросительный взгляд Дегэйра Литорис указал на еле видную зеленовато-голубую нить, что тянулась от девушки к старику. Ментальная магия искала следы и, судя по стонам старика, нашла.
Тянулись долгие, вязкие минуты, старик стонал, нить вилась, иногда сплетаясь в узлы и тут же расплетаясь. Наконец, нить распалась на мелкие звенья и потом растворилась в воздухе. Старик открыл глаза. Белки его глаз были красными от напряжения, лицо не выражало ничего.
- Мальчики, выйдите за дверь, прошу вас.
Кристоф предпочел бы остаться, о чем ему очень хотелось заявить прямо и открыто, но они оба слишком уважали старика, чтобы спорить с ним, тем более в вопросах, в которых они несведущи сами.
Мужчины молча удалились, прикрыв за собой дверь. Но далеко они не ушли, с той стороны к двери прижалось два уха, а два укоризненных взгляда встретились в полумраке коридора и сверлили друг друга все оставшееся время.
Но никто в комнате об этом не знал.
Старик вздохнул.
- Разденься, пожалуйста, - проговорил он тихо.

Либера сидела перед стариком, наблюдая за выражениями его лица. А они были не самыми приятными.
"Никогда не думала, что ментальная магия настолько мучительно дается. Или это у меня такой случай?"
Стоны Гойла слышались Либере гораздо лучше, так как она была очень близко от старика, и она наводили ужас. Если бы не магия, что сплетала их сейчас, тонкая нить, связывающая ее сознание и его, она бы точно остановила этот сеанс. Но если таков единственный путь по возвращению ее магии - она готова рискнуть. Вот только не жизнью другого человека.
Не желая хотя бы видеть эти гримасы, Либера закрыла глаза. А через время прекратились и стоны. Неуверенно открыв глаза, она увидела, что старик жив и здоров и даже в полном сознании. Ей немного стало легче.
- Мальчики, выйдите за дверь, прошу вас.
Такая просьба озадачила Лиру.
"Неужели он что-то узнал?!"
Когда парни вышли, старик попросил странную вещь - раздеться.
- Эм, что? Раздеться? Зачем? - удивленно спросила Либера.

Гойл опустил глаза.
- Ты должна раздеться полностью, предстать передо мной абсолютно нагой. Но, поверь мне, это не для удовлетворения моих плотских фантазий, я слишком стар для этого. Любовь – физическая и духовная – привилегия молодых. Удел стариков – воспоминания о былой любви. Поэтому, если я вспомню свою покойную жену, глядя на твое обнаженное тело, не таи обиды на меня.
Старик попытался улыбнуться, но, видя, что Либера все еще в недоумении, решил пояснить.
- Твоя одежда раньше принадлежала кому-то другому. Многим, многим людям! Я видел их судьбы, и их было правда много. Не представляю, как такое может быть. Но за этими судьбами я не вижу твоей. Поэтому надо убрать все лишнее, чтобы осталась ты сама. И тогда я смогу прочесть тебя. Прошу, не смущайся моего взгляда. Я желаю тебе добра.

Либера продолжала сидеть в недоумении.
"Голой? Совершенно?!"
- Эм, это немного... странно. В общем, голой? И даже ничем прикрыться нельзя?
"Это полное извращение. А если он просто издевается? Крис и Габби ему верят и, вроде, уважают. Но могу ли я верить им самим? Это издевательство какое-то. А если он прав? Вполне логично, что одежду я где-то в прошлом купила и в ней ходили до меня. Но чтобы прям много людей. Ну, в принципе, если это поможет вернуть память, то не такая уж и великая цена. А если не поможет? Сгорю со стыда".
Неуверенно поднявшись, Либера так же неуверенно кивнула.
- Надеюсь, не обязательно стоять к вам лицом? Спина же вроде моя собственная, никаких помех быть не должно, - немного дрожащим голосом сказала девушка.
" Если все это наглая шутка - буду долго мучить каждого, а в конце пущу голыми по улице!"
Либера, стоя спиной к старцу, начала раздеваться. Сначала на кровать был брошен плащ, за ним последовал корсет. Сапоги были сняты и отставлены в сторону. С пояса был снят кинжал, перчатки были брошены на стол. Теперь нужно было решиться снять рубаху и штаны. Нервно оглянувшись, она прошла к двери и закрыла ее на ключ. Если кто-то будет ломиться, то хоть на мгновение это их задержит. А мгновения хватит, чтоб хоть чем-то прикрыться.
Вернувшись на свое место и опять развернувшись спиной к старцу, лира стянула рубаху и штаны. И вот она стояла посреди комнаты в чем мать родила. Ради того, чтобы узнать, кто же ее мать.
- Этого, надеюсь, достаточно?

Гойл не сдержал улыбки, глядя на молодую стройную Либеру.
«Да, Матильда, ты была такой же… Когда мы оба были молодыми, я с трепетом касался твоей груди, водил пальцами по твоей гладкой коже, и ты дарила мне наслаждение, какое не способна была подарить ни одна куртизанка… А сейчас посмотри на меня, старика, я вижу обнаженную девушку и думаю о своей жене – разве должно так поступать мужчине? Я безнадежно стар.. И мне давно пора бы отправиться к тебе, моя любовь. Но ничего, уже недолго, потерпи…»
Старик вновь закрыл глаза и вновь он долго, мучительно долго сидел, не издавая ни звука. И волшебная нить протянулась от него к Либере, едва касаясь ее позвоночника. И вновь старик застонал, вновь неясно замычал и затрясся, вновь задергались его дряблые веки.
Но вдруг звук поменялся. Стоны превратились в крик, в вопль ужаса и боли.
Старик схватился за глаза, но почувствовал что-то вязкое, горячее. Он наклонился и стал яростно тереть глаза, по-прежнему крича, потому что они болели так, как никогда и ничто не болело у старика.
Он тер свои глаза, пытался разлепить веки, но не мог – тьма была перед его взором. Тогда он тер еще и еще, совершенно обезумев от боли и страха, все сильнее и сильнее, пока не понял, что в руках у него остаются какие-то сгустки.
- Помогите! – закричал он. – Помогите мне!!!
Перед ним на полу растеклась небольшая лужица крови, в которой лежали какие-то белесые кусочки. Такие же частично налипли на руки старика.
Из пустой глазницы медленно вытекал зрачок.

Вновь за спиной девушки раздались мучительные стоны. В напряжении Либера ждала, когда же все это закончится. Но внезапно раздался душераздирающий крик. От неожиданности Либера обернулась, и так картина, что она увидела, потрясла ее. Перед ней сидел все тот же старец, но из глаз у него текла кровь, и еще что-то, в чем Лира разбираться не хотела. В таком немом ступоре она простояла буквально до крика о помощи. Схватив плащ и завернувшись в него, она побежала к двери, и открыла ее.
- Кристоф, Габриель, помогите! Там... Там ужасно!
Либера не знала, что делать. Старик все кричал и кричал, и крики эти были ужасающие.
Все, что ей пришло на ум - подойти к нему и положить руки на голову, попытаться снять боль и хоть немного остановив кровотечение. О возвращении глас и речи быть не может. Старик крутился и кричал, но руки Либеры уже на излучали голубоватое свечение, вплетая его в энергию мага.

Кристоф уже готов был выбить дверь, как она распахнулась, и на пороге показалась взъерошенная Либера, обернутая собственным плащом.
- Кристоф, Габриель, помогите! Там... Там ужасно!
- Что? – переспросил Габриель в то время, как тенебра, оттолкнув обоих, ворвался в комнату.
- Гойл!
Он схватил старика за плечи, сел перед ним на корточки и с ужасом смотрел на кровоточащие глаза.
- Боги, Гойл, что произошло?!
- Мои глаза! – навзрыд рыдал старик.
Кристоф поднялся, поняв, что сам себе Гойл не в состоянии помочь, и объяснить что-то – также. Он потратил одну секунду на размышления, и принял множество разных решений.
- Габриель, отведем его к Дорлу, он ближе всего, давай, взяли!
Они подняли его за руки, как и немногим раньше, когда помогали подняться. Бережно они вывели его из комнаты, и уже на пороге Кристоф крикнул через плечо:
- Лира, ты за нами – облегчаешь боль! Постоянно, не жалея сил, потом отдохнешь!
Старик уже не мог связно говорить, он то выл, то стонал. Кровь заливалась в рот и за шиворот, а лицо его, меж тем, становилось все бледнее. Друзья торопились, как могли.
Они пересекли зал, не обращая внимания на удивленные взгляды посетителей, вышли на улицу и так же невозмутимо пошли в сторону от постоялого двора. Они шли вдоль темных угловатых строений, а тенебры расступались перед ними, тараща глаза и тыча пальцами.
Кристоф злился. Он стиснул зубы и рычал, он хмурил брови и сжимал кулаки. Он торопился и подгонял Габриеля. Он клялся убить его, если тот не станет шевелиться быстрее. Он видел, как Гойл слабеет, как кровь все течет и течет, оставляя за ними зловещую дорожку, и злился еще больше.
Наконец, они подошли к одноэтажному покосившемуся домику, спрятанному в тенистом дворике за пышными деревьями чуть отставленному от дороги. Кристоф, не останавливаясь, вместе с Габриелем и Гойлом, подошел к окну и, мало заботясь о крепости стекла, стал тарабанить в него.
- Дорл, открывай! – кричал он. – Ты нам нужен, быстро!
Из дома послышались какие-то шорохи.
- Дорл, мать твою! - рычал Кристоф в полный голос. – Я слышу, что ты там! Бегом! Еще быстрее!
Дверь домика с грохотом распахнулась, и на улицу вылетел молодой черноволосый мужчина, чуть моложе Габриеля, в одной рубахе по колено и каких-то невзрачных лаптях.
- Красив, - протянул Габриель, не сдержав улыбки.
- Да чтоб вас, что было под руками, то и натянул! – огрызнулся мужчина.
- Языки повырываю! – рявкнул Кристоф, сатанея окончательно. – Вот!
Он показал на Гойла, и Дорл сразу сосредоточился.
Дорл был толковым мужиком, так всегда говорил Габриель. Он был целителем редкого таланта, к тому же немного владел магией крови, а подобные комбинации были весьма и весьма редки в Либеруме. Но Дорл не собирался лицемерно наводить порчу на людей, чтобы потом их лечить и заколачивать деньги, как мог бы сделать кто-то другой, менее принципиальный. Он использовал темную магию крови для того, чтобы усилить лечащие эффекты. И это позволяло добиться намного более впечатляющих результатов.
- Заведите его в дом и уйдите все, - велел целитель.
Мужчины втащили Гойла в дом, тот уже молчал, не стонал и не дергался. Он потерял сознание.
Когда они вышли на крыльцо, дверь за ними закрылась и, судя по звукам, заперлась. После этого позахлопывались все ставни на окнах. Воцарилась тишина.
Оставалось только ждать.
- Что там произошло? – наконец спросил Кристоф у Либеры. – И… почему ты была без одежды?!

Когда мужчины вынесли Гойла, Либера только и успела, что натянуть штаны и рубаху. На счет остальной одежды было как-то все равно. Да и вообще на счет чего-то другого было все равно, ведь не каждый день ты видишь, как у кого-то вытекают глаза вместе с кровью.Когда она выбежала из комнаты, мужчины только спустились на первый этаж, так что догнать их не было труда. Пристроившись сзади, она вновь поднесла руки к голове старца и в них возникло голубоватое сияние. Это мало помогало - кровь не останавливалась, но стоны становились не такими громкими, старику явно было легче.
"Что же произошло? Что все это значит? Как такое вообще могло случиться, что же с моей памятью не так!?"
На прохожих внимания девушка не обращала, да и на дорогу тоже. Куда они идут было не важно, важно лишь то, что кто-то может сейчас умереть из-за нее. А то, что это произошло именно из-за нее, она не сомневалась.
Когда старика занесли в дом, голубоватое свечение исчезло, руки девушки опустились. Оказавшись на крыльце, Либера не находила себе места. Она и нервничала, и злилась на себя, и на свою безысходность, и вообще на мир. Утро из прекрасного резко стало ужасающим.
- Что там произошло? – наконец спросил Кристоф у Либеры. – И… почему ты была без одежды?!
Либера с раздражением посмотрела на него, но потом смягчилась - не он виноват в том, что случилось.
- Он так велел, память вещей сбивала его с толку. Вот и... Я спиной стояла, поэтому не знаю, что именно произошло. Внезапно он закричал, и стало совсем жутко. Кровь, глаза, вопль... А дальше вы уже в комнате. Так что, не знаю, - нервно и еле слышно сказала она и села на крыльцо, обхватив голову руками.
- Что же с моей памятью не так?

Кристоф задумался, но ничего не ответил. Точного ответа у него не было, а строить догадки можно сколько угодно, и ни одна из них не будет верна. Зато Габриель решил немного приободрить Либеру:
- Дорл его вылечит, тогда и спросим, что он видел, - губы мага тронула слабая улыбка. – Не переживай.
Тенебра метнул на друга сомнительный взгляд, но вновь промолчал, не желая разводить панику раньше времени.
Время шло мучительно долго, мужчины молчали, каждый замкнулся в себе, тревожась за старого магистра.
Но вот, спустя три часа дверь домика отворилась, на пороге показался бледный, изможденный, взъерошенный Дорл. Он еле волок ноги, с трудом вышел на крыльцо и тяжело опустился на ступеньки, тут же уронив голову на руки.
- Дорл, что?! – севшим голосом спросил Кристоф. Глаза его были полны ужаса.
- Жив старик, - выдохнул целитель. Слова выходили из него с трудом, будто он каждое выталкивал. – Спит. Ступайте, я тоже хочу спать. Смертельно хочу спать…
- Но…
- Когда мы проснемся – придем. Где вас искать?
- На постоялом дворе… - Кристоф испугался этой слабости мага, неужели было так все плохо, что на излечение понадобилось столько сил? – Дорл… Спасибо…
- Идите. Все потом.
Маг медленно поднялся, вошел в дом и запер за собой дверь.
Друзьям не оставалось ничего иного, как вернуться обратно.
Шли они медленно, молча, по-прежнему не особо глядя по сторонам. А когда добрели до постоялого двора, так же молча уселись за стол в зале, не сочтя необходимым даже подозвать хозяина и заказать что-нибудь.
- По крайней мере, он жив, - подал голос Габриель, неисправимый оптимист.

Минуты тянулись долго, перерастая в часы. Либера уже начинала подумывать, что второй там тоже умер, пытаясь спасти первого. Но вот дверь отворилась, и недалеко от нее на ступеньки сел маг, которого Крис и Габби называли Дорл.
Услышав, что старик жив, у Лиры отлегло от сердца. Но это не меняло того факта, что он теперь без глас. А для ментального мага это огромная потеря.
"По крайней мере, последним, что он видел, было обнаженное женское тело", - печально подумала Либера, улыбнувшись. "Хотя мало ли, что он там успел заметить на задворках моей памяти".
Поднявшись, она побрела за парнями на постоялый двор. Только сейчас она заметила, что забыла одеть сапоги, а на улице не середина лета. Но, на удивление, холодно ей не было, разве что внутри. Внезапно захотелось напиться.
"Ну вот, теперь идея с магами тоже отпадает. Не хватало еще, чтоб я лишила зрения всех прославленных магистров Алиоса. Ненавижу! Что это такое? Что мне теперь делать? Получается, что все, теперь действительно только боги могут мне помочь. Но мать же ж вашу бабушку, их нет! И надежды больше нет! И ничего нет. Ненавижу, весь этот мир ненавижу. Куда мне теперь идти и что делать?"
Слишком много надежд питала Либера на помощь мага. Ведь это была ее последняя надежда. Наука и магия, больше в этом мире ничего нет, что может помочь. Конечно, эльфы с их верой. Но верить сейчас не в кого и помощи из-вне ждать не приходится.
Двину ногой со злости стол, за которым они втроем сидела, Либера поднялась и направилась наверх.
- Будет что-то новое - я в комнате, - бросила она через плечо парням, поднимаясь по лестнице.
Через время сверху раздался стук закрывшейся двери.
В комнате уже не было крови, пол был чист.
"Да неужели? Какое обслуживание".
Но память услужливо нарисовала старика, что сидел посреди комнаты, и лужу крови, что была на полу. Отвернувшись, Либера упала на кровать, не особо заботясь, что там же лежат ее вещи. Так, глядя в потолок, она пролежала долго, пока не уснула. Проваливаясь в дрему, она услышала, что рядом возник Декс и мягкой подушкой лег рядом.

Когда в комнату Либеры раздался деликатный стук, за окном была уже ночь.
- Лира, это Кристоф, - негромко позвал тенебра из-за двери. – Они пришли, ты спустишься? Лира?
Не дождавшись ответа, он ушел.
Ночь стояла необычайно тихая.

Повернув голову на стук, Лира вновь упала на подушку.
"Пришли. Мои последние надежды пришли".
Запустив руку в гриву льва, Либера почесала зверя за ухом.
- Спускаться или нет? Стыдно, человек лишился зрения из-за меня. Стыдно, но что поделать, пошли.
Поднявшись, Либера ополоснула ноги в бочке с водой и надела сапоги. Декса в комнате уже не было. Открыв дверь, девушка медленно спустилась вниз. Там, за столом, сидели четверо мужчин. Больше в зале никого не было. Разве что хозяин протирал столы.
Либера подошла и села за стол.
Что говорить, она не знала.
- Извините, - еле слышно сказала она старику.

Гойл поджал губы, промолчал. Молчали и остальные. В гробовой тишине было слышно, как шуршит тряпка хозяина по шероховатой поверхности столов.
- Вы не виноваты, моя дорогая, - наконец произнес старик. – Мне жаль моих глаз, но, видят боги, вы ни в чем не виноваты.
Дорл оживился, это были первые слова, которые он услышал от старика. Кристоф с Габриелем тоже внимательно слушали. Им было интересно, что произошло в комнате, пока их не было.
- Но самое досадное, что все это зря… У меня нет ответа на ваши вопросы.
- Что ты хочешь сказать? – спросил Габриель. – Ты же видел ее судьбу, ты должен знать ее прошлое.
- Я не знаю, что я видел… - Гойл прокашлялся, коснулся черной повязки, которой теперь были прикрыты пустые глазницы. – Отсутствие одежды не помогло, я видел сотни судеб, будто все они были вашей, девушка. Но я ждал, я думал, что из них выделится одна, подлинная… Но этого не произошло… Эти жизни… Сотни миллионов, от начала времен! Я видел каждое рождение и каждую смерть, каждый бой и каждую рану, каждую каплю крови, слышал каждый крик, чувствовал всю их боль!
Старик опустил голову, обхватил лицо руками, затрясся.
- Я не знаю, что это может значить… - шептал он. – Я не знаю, кто вы такая… Но такого я раньше ни разу не видел…
Кристоф вперил взгляд в пустую столешницу. Сотни миллионов судеб, от начала времен? Что это может означать?

Либера молча смотрела в груди старика, поднимать глаза выше она не решалась.
- Может, я прожила не одну жизнь? Ведь по приданиям, каждый имеет право вернуться в мир и прожить жизнь заново, разве нет? Может ли быть, что именно это вы и видели? Но должна же быть там хоть одна нить, которая не привела бы к смерти. Ну, то есть, вот эта моя жизнь, я ведь еще жива, а значит нить не оборвана.
"Ничего не понимаю. Как? Почему не видно моей настоящей жизни? Даже если моя суть живет с начала времен, это не должно влиять на мое настоящее".
Наконец, Либера решилась посмотреть в лицо Гойла. И эта черная повязка придала решимости.
- Как бы то ни было, а я этого уже не узнаю. По крайней мере не в моей это теперь власти. И рисковать кем-то я больше не намерена.
"Вот только что мне теперь делать? Цели нет, ничего нет, даже себя нет, только имя. Да и то не факт, что оно мое. Мало ли, чьи вещи у меня оказались".
Червячок отчаяния и разочарования начал закрадываться в сердце девушки. То, к чему она шла и на что надеялось, теперь исчезло. Вместе с глазами ни в чем не повинного старика.
- Но ваши глаза, почему так случилось?

Гойл сжал зубы, опустил голову, он не в силах был отвечать. Видя это, за него решил ответить Дорл.
- Во время таких сеансов всегда страдают глаза, - тихо сказал он. – Именно глаза получают первый удар, ведь они видят все, абсолютно все, без всяких исключений. Что будет, если увидеть судьбу каждого человека, с момента зарождения жизни в Либеруме?
- Полагаю, теперь мы знаем ответ, - мрачно резюмировал Кристоф.
- Я бы хотел отдохнуть, - скрипящий голос старика вновь коснулся ушей присутствующих. – Дорл, пойдем к тебе? У тебя там тихо и спокойно. Я так устал…
Целитель кивнул. Они попрощались со всеми и неспешно удалились.

"Увидел все жизни с момента создания Либерума... Не одна сотня, да. Хорошо, что еще старик с ума не сошел".
Либера сидела и молча смотрела на столешницу. Внутри боролись самые разнообразные чувства. Хотелось все вокруг начать бить и уничтожать, но тело и разум обуяли такая подавленность и обреченность, что сил психовать и злиться просто не было.
"Истерика стучит в окно. Скажу тебе привет и уйду за тобою вслед. Ха-ха".
Сколько минут Либера так просидела, где-то далеко в себе, а может наоборот - далеко от себя и вообще отсюда, девушка не знала. Но что-то нужно было делать. Хотя бы что-то, как-то отвлечься. Иначе она сама с ума сойдет. В голове были мыли, куда идти, что делать, зачем все это и кем же все таки она была раньше? Может, у нее и семья есть, и любящий муж. А может она совершенно одна была. Теперь получается, что она этого не узнает. Мотнув головой, как бы выходя из небытия, Либера немного пустым взглядом посмотрела на Кристофа и Габриеля.
- Что у вас? Ну, по вашему делу, на счет феникса?
Хоть чем-то занять мыли, хоть чем-то заполнить тишину вокруг. Иначе истерика, иначе будет больно. Хотя, ей и так больно, но по другому может быть еще хуже. А может и наоборот. Но проверять не очень хочется.