Лорэйн остановилась в паре метров от старухи, не в силах поверить собственным глазам. От недавней злости не осталось и следа. Вместо этого, девушка пораженно смотрела на ту, кого еще мгновение назад считала корыстной нищенкой, и не знала как реагировать. Так странно. Она боялась себе в этом признаться, но перед собой видела уже будто совсем другого человека - немощную старую женщину, прожившую целую жизнь в страданиях, лишенную радости и счастья, обреченную на смерть в одиночестве и забвении. В груди что-то защемило. Неужели то, что она хотела рассказать, каким-то образом причастно к ее несчастьям? Или это всего лишь мастерская игра актрисы улиц? Нет, едва ли. Рене бы сразу заметила, будь то фальшь.
- Свою жизнь… Я хочу свою жизнь обратно…
Вот как. Лорэйн была готова услышать любую сумму или, к примеру, требование получить какой бы то ни было предмет, пусть даже магического типа...Но только не подобную просьбу. Возможно, девушка и постаралась бы дать старухе то, что та хочет. Но каким образом - не было ни единой идеи.
- Я не в силах повернуть время вспять,- произнесла Рене, мягко касаясь ладонью протянутой руки старушки. - Но я могу попробовать помочь с тем, что Вас тревожит.
Она и сама не заметила, как вновь перешла на "вы". Видимо, ее родителям все-таки не удалось окончательно искоренить сочувствие и доброту в характере дочери. Но вот зато подозрительность и недоверие привили капитально - не смотря на желание помочь, Лорэйн ни на секунду не потеряла бдительности, оставаясь такой же сосредоточенной и готовой в любой момент предупредить действия возможного противника.

Старуха опустила глаза, пытаясь совладать с охватившими ее эмоциями. Нет, сейчас еще не время умирать, убеждала она себя. Для начала нужно было завершить одно дело.
Она подтащила свой горб поближе к Рене, посмотрела на нее искоса, все так же будто выглядывая из-под собственной спины. Руки ее безвольно повисли и сразу будто затерялись в груде тряпья, служившего нищенке одеждой.
Ока зашлась сухим, раздирающим кашлем, прикрыв рот ладонью, что нечасто можно было заметить среди остального отребья.
- Нам лучше поговорить в другом месте, - прохрипела она. – Но если ты не хочешь, чтобы я померла раньше, чем успею тебе все рассказать, пожалуйста… - старуха запнулась. – Накорми меня… Только в этот проклятый трактир я не пойду!
Выкрикнув последние слова, старушенция развернулась и заковыляла в сторону городской площади, прихрамывая и с трудом переставляя босые ноги.
- Я буду ждать тебя на площади, - бросила она через плечо, не останавливаясь.
Ветер трепал ее рванье и пронизывал холодом до костей. Но она привыкла, намного больше неудобства причиняли больные ноги и потрескавшиеся пятки.

"Боюсь, если накормлю именно я, она и двух минут не проживет",- мысленно усмехнулась своим "талантам" девушка, глядя в спину удаляющейся женщины. "Вот шельма, опять свои условия диктует". На губах мелькнула и тут же исчезла легкая ухмылка, не злобная - скорее заинтересованная. Пускаясь в авантюру по поиску артефакта, Лорэйн предполагала, что на блюдечке с голубой каемочкой ей никто его не предоставит. Так только в сказках бывает: пришел (весь такой из себя сильный и красивый, с манией геройства в одном месте) молодец к ведьме-отшельнице, спросил дорогу. Та по доброте душевной тут же и показала, да еще и всяких магических штуковин в придачу понадавала. Побродил пару дней по лесу в указанном направлении, да помахал мечом чисто для проформы, а злодей уже и сам бежит под лезвие подставляться. Ну а дома удалого молодца уже заведомо боготворят и трепетно ждут хорошенькие дамочки, готовятся купать в золоте и сочиняют баллады о его еще не свершившемся, но уже заранее Великом, подвиге. А кто-нибудь пробовал подобную схему провернуть в реальной жизни? Да он бы еще в первый день в количестве оригинальных направлений запутался, спрашивая дорогу у "добрых" людей. А если представить, что вместо людей - тенебры, а сам потенциальный герой - демид.... В общем, о том, что путешествие будет коротким и легким, девушка даже не мечтала. Скорее напротив - надеялась, что именно так все и будет, ведь чем больше всего странного и непривычного происходит, тем интереснее идти вперед.
И Рэйн не стала заставлять себя долго жать (вдруг все приключения уже придутся на...хм...голову кого-то более расторопного), поспешив вернуться в трактир.
К счастью, хозяина таверны в зале не было, что значительно облегчало задачу. Зато как раз в это время к столику, за которым совсем недавно сидела Лорэйн, подошла разносчица, намереваясь убрать так и не тронутую девушкой курицу. На всякий случай еще раз осмотревшись и убедившись в отсутствии поблизости Магистра по борьбе с тараканами и нищими, тенебра подошла к девчушке и быстро зашептала что-то ей на ухо, одновременно кидая в кармашек передника пару серебряных монеток. Разносчица внимательно слушала, машинально коснулась слегка потяжелевшего элемента гардероба и, коротко кивнув, скрылась на кухне, утащив с собой еду со стола.
Лорэйн тем временем вышла на улицу и направилась к коновязи - за Шаном. Жеребец был вычищен, накормлен и явно доволен жизнью, учитывая каких трудов девушке стоило оттащить его от соседнего стойла, в котором красовалась (и явно кокетничала с единственным близким для Рене мужчиной) довольно стройная серая лошадка.
Пока тенебра убеждала упрямца сопровождать ее до площади, где без его защиты она ну никак не справится, из дверей трактира робко выскользнула разносчица. Быстро оглядевшись и резво подбежав к Рэйн, девочка вручила ей сверток с многострадальной курочкой (которая уже, наверное, и сама была не рада, что попала на стол именно к этой посетительнице) и так же быстро умчалась обратно в здание.
Поправив плащ и спрятав сверток в сумку, Лорэйн взяла коня под уздцы и повела к площади, стараясь заодно особо на попадаться на глаза местным стражам порядка.
Шан еще немного посопротивлялся, но все-таки сдался и неохотно поплелся вслед за хозяйкой, мечтая поскорее вернуться к своей (а именно на это он и надеялся) кобылке, оставшейся в темноте и одиночестве возле коновязи. Ну почти в темноте. Алые лучи почти скрывшегося за горизонтом солнца скорее намекали на приближение ночи, чем хоть сколько-нибудь освещали дорогу. Вдоль улицы уже начали зажигаться магические огни, в окнах домов виднелись тусклые отсветы от робкого пламени свечей. Редкие прохожие, задержавшиеся после вечерних гуляний на площади, спешили укрыться в тепле и уюте своих жилищ. И только нищие бесформенными грудами тряпья неторопливо устраивались на ночлег там, где днем царит власть тех, к кому судьба оказалась более благосклонной. Но с наступлением темноты именно эти "живые отбросы" становятся хозяевами улиц. Приходит их время - всего несколько часов, от заката и до рассвета, когда жизнь течет по их правилам, когда действуют только их законы... Время, когда отвергнутые обществом могут почувствовать себя свободными. Даже стража их не трогает, давно махнув рукой и предпочитая держаться от "оборванцев, возомнивших себя королями ночи" на внушительном расстоянии, тихо-мирно наслаждаясь выпивкой в компании коллег и изредка поглядывая, чтобы нищие не приближались к дому наместника и не портили часы в центре площади.
Опасливо озираясь по сторонам, Лорэйн решительно шла вперед, пытаясь отыскать старуху. Бедняки с интересом наблюдали за девушкой. А те, что понаглее (и явно потупее, как для себя сделала вывод Рэйн), попытались даже незаметно подобраться к ней - толи ограбить, толи еще чего поинтереснее... Незаметно не получилось - встретивший горе-грабителей "пламенный взгляд" (судя по всему, уже ставший ее фирменным методом устрашения) мигом остужал подобные порывы, и нищие затравленно возвращались обратно к своим делам, оскорбленные в лучших намерениях.
Вскоре Рене наконец обнаружила искомую пожилую женщину. Та сидела на лавочке под двумя сухенькими, как сама старушка, деревцами. Приблизившись и накинув поводья на ветку ближайшего из них, девушка достала из сумки сверток с едой и протянула его старухе.
- Вот, держите.

Нищенка молча приняла сверток из рук Лорэйн, лишь кивнув в знак благодарности. Не тратя времени зря, она его развернула и принялась неторопливо пережевывать курятину, откусывая по маленькому кусочку. Зубов у нее не хватало, а те, что остались – грозились также покинуть свой дом, поэтому, не сумев разжевать особенно жесткие куски, ей приходилось заглатывать их целиком, надеясь, что старому больному желудку будет больше пользы от самой еды, чем вреда от попытки ее переварить.
Бедняки окружили их неявным кольцом, с любопытством рассматривая странную пару из-под косматых бровей. Кто стоял поодаль, не решаясь подойти ближе, кто-то наглел и приближался. Нашлись даже такие смельчаки, что попытались стибрить сверток прямо из рук старухи, но та взмахнула костлявой рукой, обнажив красные пятна на коже, и смельчаки отступили. Никто не хотел подхватить неизвестную болячку от этой сумасбродной старухи, даже ценю сытного ужина.
Когда она доела и кокетливо утерла рот краешком своего наряда, глаза ее были уже не столь печальными. Все-таки, на пустой желудок мир воспринимается совершенно иначе.
- Спасибо, дочка, - проскрипела она и вдруг нахмурилась. – О чем это мы?... Ах, да!
Нищенка уселась поудобнее, умостив на лавочке свой тощий зад, и придвинулась ближе к Лорэйн.
– Скажи мне, пожалуйста, кто ты сама и почему спрашиваешь о крылатом поясе?

Присев на край скамейки, девушка принялась терпеливо ждать, пока женщина наестся. Ворота города все равно уже закрыты, а значит до рассвета у нее еще масса времени, чтобы неторопливо услышать все, что так давно хотела узнать. Пару раз Лорэйн хотелось магией отшвырнуть слишком уж обнаглевших до чужой еды оборванцев, но старушка, похоже, и сама неплохо справлялась. И Рене решила поберечь свою энергию - мало ли что случится.
- Спасибо, дочка. О чем это мы?... Ах, да! Скажи мне, пожалуйста, кто ты сама и почему спрашиваешь о крылатом поясе?
"Крылатый пояс?! Так вот значит, что это за штука! А я то уже себе воображала побрякушки в духе колец, браслетов, ну или брошки, в конце концов..." - внутри, тщательно скрываемое от внешнего проявления, уже вовсю разгоралось пламя ликования и азарта. Но вместе с надеждой получить столь желанные сведения, Рэйн терзали противоречия - стоит ли говорить собеседнице всю правду или, быть может, часть лучше придержать. Нельзя быть уверенной, что творится у той на уме. Итак ведь ясно, что старуха ее проверяет, прикидывая, рассказывать или же нет.
- Мое имя - Рене, - девушка решила открыть лишь ту часть информации, которую сочла наиболее безвредной и необходимой. - Не так давно мне довелось узнать легенду об артефакте, дарующем крылья. Хотя...Вы, должно быть, как раз слышали, как я рассказывала ее девочке в трактире, - Лорэйн сделала небольшую паузу, смущенно улыбнувшись (по сути - специально изобразила, но и истинные чувства сейчас подпитывали ту же самую улыбку). - Еще с детства я мечтала о свободе. Так хотелось отправиться в путешествие, повидать другие континенты. И мечтала летать... Расправить крылья и взмыть в бескрайнее небо навстречу мерцающим звездам и мягким облакам...
Тенебра и сама не заметила, как постепенно перестала играть и начала рассказывать о своем сокровенном желании от чистого сердца, переведя взгляд со старушки на уже совсем темное небо, на бархатном полотне которого как раз засияло несколько таких далеких, но невероятно манящих звезд.
Рэйн не лгала. Но и всей правды тоже не сказала, надеясь, что и этого будет достаточно. Не за чем посторонним знать все подробности. Она итак уже поделилась самым важным - мечтой, что так грела ее сердце.

Старуха слушала внимательно, боковым зрением следя за своими друзьями по несчастью, что пытались подслушать их разговор. Один раз ей пришлось прервать девушку и пригрозить особенно настырному попрошайке едва сжавшимся кулаком с покрасневшими костяшками.
С каждым словом Лорэйн лицо старой нищенки менялось, претерпевало метаморфозы, а к концу рассказа и вовсе превратилось в резиновую сердитую маску.
Рене произнесла последнее слово, и на минуту повисла вязкая пауза. Мгновения перетекали друг в друга, еще не зная своей окончательной формы. И вот, форма эта появилась.
Старуха встала, уперла руки в бока и сощурила один глаз, презрительно уставившись на девушку.
- Так я и знала! – скрипела она ворчливо. – Очередная охотница до легких денег! А ну проваливай, девчонка! А то не посмотрю, что накормила, отхожу тебя… хотя бы вот этой палкой прямо по спине!
Нищенка подобрала лежащую у лавочки ветку и замахнулась. Глаза ее горели неподдельным гневом.
- Ты такой же человек, как и все остальные! – шипела она. – Поди прочь, паршивка, и не донимай меня больше вопросами!

"Что она только что сказала? Очередная...охотница...до денег? Я?" - девушка до сих пор не могла поверить в происходящее. Она открыла старухе свою мечту! А та растоптала ее и теперь грозится избить палкой... Да как такое вообще возможно?!
- Такой же...человек...?- едва слышно повторила Рене, ошарашенно уставившись куда-то в землю. Последнее слово получилось с какой-то особенно презрительной интонацией.
Подобных оскорблений в свой адрес она выносить больше не собиралась, как, собственно, и скрывать реальное положение вещей. Баста!
Резко вскинув глаза на старуху, девушка медленно поднялась со скамейки. Она величественно выпрямилась во весь свой рост и, гордо расправив плечи, замерла прямо напротив треклятой бабки.
- Не смей обвинять меня в подобной низости! Мне не нужны деньги. И уж тем более я не позволю сравнивать себя с аферистами,- голос звучал довольно тихо и спокойно, но вместе с тем в нем ясно слышались властные нотки, присущие представителям высших сословий. В глазах открыто читалась опасность, исходившая от девушки.
Рэйн скинула капюшон. Сняв с шеи цепочку и сильно зажав ее в кулаке, она протянула руку к самому лицу старухи так, чтобы та видела символ на медальоне. Теперь у женщины не должно было остаться ни единого сомнения в личности той, кто стояла сейчас напротив. И если она действительно столько знает об артефакте и его владельце, то не узнать герб, произошедший от того самого артефакта, она просто не могла.
- Я чистокровная тенебра, наследница Дома Деори-Арден, - продолжала она уверенным тоном, но так, чтобы ее слышала только женщина. - "Крылатый пояс" по праву принадлежит моему роду и мой долг - вернуть его.
С этими словами девушка вновь надела цепочку себе на шею и спрятала медальон под одеждой.
Все. Карты открыты. Отступать некуда, но сдаваться Лорэйн уж тем более была не намерена. Пусть теперь старая только попробует увильнуть от ответа - и тогда тенебра наглядно продемонстрирует, что она еще и сильный маг. Хотя, применять свои способности при подобных обстоятельствах совершенно не хотелось.

Нищенка только успела сфокусировать подслеповатые глаза на медальоне, как девушка его уже спрятала. Но и этого хватило.
Старуха в немом оцепенении осела на лавочку, руки ее безвольно опустились, взгляд потух, замутился. Перед мысленным ее взором пестрым хороводом прошли все те, кто приходил за крылатым поясом, кто долго рассказывал правдоподобные истории о том, почему именно они должны им завладеть. И последним явился перед старой женщиной тот, кто стал его новым владельцем. Он ничего не рассказывал, не доказывал, не показывал, не требовал и не просил. Он просто взял то, что ему было нужно, грубо и жестоко. А теперь пришла эта девушка и показала ей истинный герб, тот самый, что был на поясе. Они так долго оберегали его от лицедеев, и вот, наконец, появился истинный хозяин крыльев, да только крыльев они так и не уберегли…
Слезы вновь побежали по высохшей пергаментной коже, старуха утирала их больными руками, но унять не могла, сколько не пыталась.
Если бы эта девочка появилась раньше, намного раньше, тогда, когда все еще были живы!.. Но нет, судьбе было угодно напомнить тенебрам об их собственности только теперь, когда уже ничего не исправить!
Нищие как-то незаметно разбрелись, не желая участвовать в возможных препирательствах между одной из них и богатой дамой. Все боялись, опасались за свою жизнь, ведь это было единственное, что у них оставалось из ценностей.

И вновь атмосфера изменилась. Но на этот раз, Лорэйн была уверена, что попала в цель. Да, старуха узнала символ на медальоне. Ее явно что-то терзало. Что-то ужасное, связанное с артефактом. Но женщина молчала, предавшись боли каких-то своих мыслей.
Рене всем своим естеством теперь ощущала, что обязана знать все подробности: как выглядит пояс, что именно и как давно произошло, где артефакт теперь и как его найти... Она должна найти "Крылья", должна вернуть все на круги своя, исправив последствия исчезновения пояса.
- Расскажи мне все,- девушка смягчила строгость в голосе и, подойдя на шаг к старушке, мягко, словно утешая, положила руку ей на плечо.

Почувствовав прикосновение Лорэйн, старуха вздрогнула, слезы потекли еще сильнее. Но вскоре она взяла себя в руки, утерла опухшие веки, шмыгнула носом. И стала рассказывать, неторопливо выцеживая слова, каждое из которых ей давалось с трудом не только из-за болезни, но и из-за того, какую боль причиняли события, о которых она рассказывала.
- Супруг нашел этот пояс, когда работал в поле. Герб на пряжке поразил нас своей красотой… Я вынашивала дитя. Мы жили тогда в небольшом домике на ферме недалеко от Алкима. Звезд с неба не хватали, но на жизнь хватало, трудиться мы любили. Картошку, горох, кукурузу – отвозили в город на рынок, продавали. На то и жили. Пояс был красивый, сначала хотели его оставить в приданое для дочери. Но, так случилось, я родила сына. Пояс все равно решили оставить – все-таки, добротная вещь, пригодится. Муж так радовался, что хвастался каждому встречному своей находкой. Он был добродушный, мой Герберт, никогда не думал о людях плохо, какими бы они не были… И поплатился за это. Мы все поплатились… Сначала к нам пришел Дрен, он хозяйничал на соседней ферме. Зажиточный мужик был, хваткий. Он предлагал за пояс двадцать золотых. Хорошие деньги для нас, но мы отказались, хотя я теперь и не вспомню, почему. Истинной его цены мы тогда не знали. Дрен разозлился и растрепал всем об этом поясе, стал распускать слухи… Затем, спустя год, к нам постучался старик, из алтумов. Как и откуда он узнал – богам одним известно, может, был в наших краях, да услышал, не знаю. Его самого мы как-то не спрашивали. Он был арк… орг… архир… арха… как это называется, когда они копаются в древней истории? Вспомнила, археолог! Он был археологом и встречал записи об этом поясе. Старый алтум рассказал нам все, что знал об этой вещи. Что это волшебный пояс, он начинен магией, подвластной только черноволосым тенебрам. Мы с мужем удивились – откуда у нас под Алкимом вдруг артефакт тенебров? Алтум предложил нам пятьдесят золотых. Герберт смекнул, что цена может вырасти еще больше, и алтуму мы тоже отказали. Шли годы, за это время к нам приходили разные люди, все предлагали деньги, и цена правда росла. Каждое предложение было больше предыдущего. Я умоляла Герберта продать пояс последнему, который давал за него триста золотом. Он-то и рассказал, что эта вещь – семейная реликвия. Что только потомки рода, чей герб был выгравирован на пряжке, могли воспользоваться поясом в полной мере. И этот человек, предлагавший триста золотых, был отъявленным плутом. Это было в его глазах, в его речах, в его движениях! Знаешь, подлость всегда оставляет отпечаток на челе подлеца. Я думала много ночей, я больше не хотела его продавать. Я поняла, что за поясом охотятся ради силы. Я уговорила Герберта вернуть пояс истинным хозяевам… Но как мы, бедные фермеры, могли найти вас? Никак… Мы стали просто ждать. Много их приходило… Они рассказывали разное, о себе, о крыльях, о том, что пояс должен принадлежать именно им… Мы всех прогоняли, ни один из них не был тенеброй… А потом пришел он. Медведь. Демид. Он один не предлагал денег, он просто потребовал пояс, как что-то, ему принадлежащее. Мы отказали ему, разумеется. Он молча ушел, и мы подумали, что на этом все кончилось. Просто нелюдимый медведь, непонятно на что рассчитывавший.
Старуха судорожно втянула воздух, вцепилась в руку девушки, словно это было единственное спасение. Голос ее дрогнул, пропал, оставив только шепот, натужный и начиненный множеством пауз.
- Потом он вернулся… Ночью… Схватил Герберта, выволок во двор… и… и там… он… он его…
Нищенка содрогнулась, не в силах договорить. Она хотела, хотела рассказать все, но этого не могла произнести вслух, воспоминания медвежьими когтями вонзились в самое сердце, распоров его, заставив кровоточить и пульсировать, сдавив горло и оборвав нить разговора.
- Прямо на моих глазах, - шептала старуха, чуть раскачиваясь и глядя в одну точку невидящими глазами. – Пока я кричала, безумная, и рыдала над тем, что осталось от Герберта, медведь вытащил из постели маленького Брендана… Ему было… мы только недавно справили его пятилетие… Боги, как он кричал…
Увядшую кожу на руках старухи покрыли мурашки, она сжала сухие кулаки и прижала их к груди, будто пытаясь удержать себя от разрушения. Дальше она говорила тихим безжизненным голосов, на одной ноте, почти не меняя тональности.
- Герберт спрятал пояс… Я не знала, где он лежит… И как бы я ни умоляла медведя, он мне не верил… Брендан смотрел на меня испуганными глазами, кричал «Мама! Мамочка!»… Медведь перевернул вверх дном весь дом, нашел пояс и ушел, напоследок спалив наше жилище… Всю ночь я пролежала на улице, опаляемая огнем пожарища, но не могла бросить мужа и сына… Их глаза смотрели на меня с немым укором, пока я не опустила им веки…
Старуха смолкла, все так же раскачиваясь и не видя ничего перед собой.

"Свою жизнь… Я хочу свою жизнь обратно…" - слова старухи острой болью прожгли память. Так вот что случилось столько лет назад. Если бы Рене знала... Если бы ее предки знали... Если бы хоть кто-нибудь из ее рода решился в тот момент довести поиски до конца... Тогда эта женщина была бы жива...а не существовала, пожираемая болью и ужасом прошлого, как сейчас.
Лорэйн потрясенно смотрела на старуху, жадно ловя каждое слово, и будто видела в своем воображении все события глазами собеседницы. "Демид! Ничтожная крыса! Зря их всех не перерезали сразу после создания... А ведь хотели же! Ни один представитель первородных рас не осмелился бы так поступить, как эта тварь. Ладно бы люди - они глупы и мелочны, хотя и это не было бы оправданием. Страхов сын!!! Я даже не удивлена - от кого еще можно ожидать подобной жестокости и кровожадности, как ни от этих собак, что посмели называть себя расой."
Шан приглушенно заржал, беспокойно выстукивая копытом о мостовую. Верный друг прекрасно чувствовал настроение хозяйки, все так же, казалось бы, стоявшей напротив нищенки и не отнимавшей руки от ее плеча.
Но в глазах Лорэйн пылала ярость. Обычно всегда сохранявшая спокойствие и самообладание, сейчас тенебра была похожа на смертоносную тень, готовую броситься на врага и разорвать в клочья, как тот когда-то безжалостно истребил всех близких старухи и забрал пояс. Даже бродяги, расположившиеся на площади, постепенно переместились все дальше и дальше от лавочки, где шла беседа двух женщин. Возможно, они почувствовали, как изменилась и напряглась атмосфера вокруг них, а может уловили угрозу и гнев, переполнявшие ауру девушки - никому не хотелось закончить свою и без того жалкую жизнь, просто лишь попав "под горячую руку" не в том месте и не в то время.
Между тем, Рэйн закрылась от мира маской хладнокровной сдержанности. Сейчас не время выходить из себя. Рано. Она не имеет права. Теперь мишень перестала быть призрачной, обретя совершенно четкие медвежьи контуры.
- Как он выглядел и где его найти?- голос ледяным лезвием разрезал пространство, - Тот демид! Что ты о нем знаешь?
Детская мечта перестала быть такой наивной и романтичной. Пускаясь в путь на поиски крыльев и свободы, Лорэйн не могла даже представить, что ее маленькая авантюра обернется долгом перед родом и перед самой собой. И теперь, когда она узнала правду, тенебра поняла и другую свою цель - она должна выполнить просьбу этой женщины, что столько лет пыталась уберечь артефакт и поплатилась жизнью своей семьи. "В ее несчастьях вина моих предков...моя вина. Я должна все исправить". Решение принято.
Девушка направилась к коню и сняла поводья с ветки дерева. "Я отомщу..."
- И еще,- обратилась она к старушке, уже запрыгивая в седло. - Как твое имя?
Лорэйн развернула коня и вновь приблизилась к лавочке.
- Я благодарна тебе за все,- уверенно посмотрела прямо в глаза женщине. - И я верну твою жизнь. Обещаю.
Пришпорив коня, всадница тенью скрылась среди улиц спящего города. Где-то за горизонтом небо уже начало понемногу светлеть, предвещая рассвет. Ночь отступала, забирая с собой тайну, свидетелями которой были только два старых дерева. Но и они будут вечно хранить молчание...

Нищенка уловила ярость в глазах Лорэйн. Она смотрела на девушку слезящимися красными глазами, рот ее безвольно открылся. Она хотела верить, но не верила. Верила, но не хотела верить. Она боялась обмануться, ошибиться, но хотела быть хотя бы обманутой перед смертью. Умереть со знанием того, что твоя семья будет отомщена – не в этом ли счастье, единственное, доступное ей сейчас?
Старуха взяла Рене за руки, посмотрела прямо в глаза и страстно зашептала:
- Он не назвал своего имени, но это был большой медведь! Молодой, сильный! С тяжелой челюстью и пронзительными карими глазами, с большим носом и широкими скулами! Волосы его были растрепаны, не очень длинны, но и не совсем коротки. Они были сероватно-коричневого цвета. Найди его, дочка! Он говорил, будто собирается вернуться на родину с этой находкой, найди его обязательно! Но будь осторожна! Свирепый зверь не пощадит никого…
Пальцы разжались, она отпустила руки Лорэйн.
- Как твое имя? – спросила девушка, и старуха содрогнулась. Уже очень давно никого не интересовало ее имя. Она сама почти забыла его.
- Агата Надайн, - проговорила она, с трудом произнося ставшие чужими звуки.
Она еще долго смотрела вслед черноволосой девушке, гадая, исполнит ли та свое обещание.
Холодало. Агата Надайн с трудом наклонилась, растерла замерзшие и гудящие ноги.
Нестерпимо закололо сердце.

"Эта тварь собиралась на родину? Не удивительно, вполне в духе крыс: спереть зерно и сбежать в родную нору. Впрочем, если бы он все еще был в Нумгерате, местные бы это знали. Даже та девочка слушала легенду без тени узнавания, а ведь дети по природе своей любопытнее и охотливее до всякого рода историй. Значит, искать надо ближе к Эстасу...Так, мне срочно нужен план. Хотя, какой к боггартовой бабушке план?! Собрать вещи - и в порт. А там уж останется только внимательно слушать, ведь где пересекаются пути - пересекаются и слухи",- всадница влетела на постоялый двор. Спрыгнув с коня, привязала поводья к коновязи и устремилась в здание. Проносясь мимо разносчицы, чуть задержалась и, кинув той пару монет, велела собрать припасов в дорогу. Стрелой взлетев наверх в свою комнату, девушка закрыла дверь на засов и принялась спешно складывать вещи в сумку. Медлить не хотелось ни секунды. Ярость подгоняла, ссылаясь на уже должно быть открытые ворота.
"Агата Надайн... Мне жаль, что я ничего не знала раньше. Но я выполню свое обещание во что бы то ни стало!"- напоследок оглядев комнату и удостоверившись, что ничего не забыла, Лорэйн выскользнула в коридор и спустилась в трактир, где ее уже ждала разносчица с довольно внушительным свертком. Не став проверять содержимое, тенебра благодарно кивнула девчушке и вышла на улицу. С каждой минутой становилось светлее, все чаще начинали мелькать прохожие, спешащие по своим делам. Еще немного - и город окончательно проснется, наполнившись привычной рутинной суетой. Пора ехать.
Сверток с провизией благополучно перекочевал в седельную сумку. Легким движением вспорхнув в седло, Лорэйн не оглядываясь погнала Шана к воротам города по все еще почти безлюдным улицам Алкима.

Ворота были уже распахнуты настежь, и солнце, заливая землю нежно-розовыми лучами, встретило Лорэйн, выглядывая из-за далекого леса. Равнина перед лесом сияла спокойным темно-желтым светом, не тревожимая никем и ничем. Ветра не было, только небо за спиной затягивали мрачные насупившиеся облака, грозившиеся пролиться дождем, но потом, не сейчас…
Сейчас Нумгерат просыпался, вдыхая новый день вместе с лучами солнца. Дорога была безлюдной, стражники у ворот – сонными и вялыми. Высоко в небе кружили птицы в поиске своего завтрака, а в траве у дороги, слева и справа, шныряли полевки, тоненько попискивая. Впереди и чуть правее, далеко-далеко, виднелся океан с белыми точками парусов вышедших в море кораблей. Их не было много, всего два или три, но они уже тоже торопились по своим делам. Кто из порта, а кто в порт, кто с пустыми трюмами, а кто с полными.
Со стороны Калиспы на тракте показалось несколько пеших путников. Они тащили на спинах торбы, наверняка наполненные либо провизией, либо товаром на продажу. Со стороны порта и Луво дорога была по-прежнему пустая, зовущая в путь.
День обещал всем живущим вечную, счастливую жизнь, и ему хотелось верить раз и навсегда.

Лорэйн гнала Шана, не обращая ни малейшего внимания на рассветный пейзаж. И лишь только ближе к полудню встречный ветер немного охладил пыл, умерив ярость. Чуть успокоившись и вдоволь насладившись бешеной скачкой, девушка позволила коню сбавить темп. Способность ясно мыслить вернулась из плена эмоций.
Прежде Рене никогда не позволяла гневу завладеть собой. Да и сейчас, впрочем, она уже вполне спокойно смогла взять себя в руки, заперев все чувства где-то глубоко внутри своего сердца. Она хотела бы отделить эмоции, спрятав одни и оставив другие, но не могла... Как сохранить радость от новой жизни, если вместо долгожданной свободы тебя порабощает жажда мести? Как наслаждаться путешествием, если обещание, данное старухе...нет...данное самой себе, ядовитой пеленой застилает глаза, мешая разглядеть что-либо вокруг, кроме пути к намеченной цели? Единственный выход - стереть все. Закрыть под маской хладнокровия и бездушности. Сковать льдом даже такие мелочи, как радость солнечному дню и предвкушение дальней дороги, ведь Рэйн прекрасно понимала, что выпустив эти крохи, уже не сможет удержать остальные чувства, так же рвущиеся на волю.
Так прошел почти весь день: конь почти без передышек скакал по тракту; его всадница, полностью ушедшая в свои мысли, казалось забыла об отдыхе, еде и сне... А солнце, между тем, уже неумолимо клонилось к закату, окрасив лес золотыми узорами осеннего вечера.
"Интересно, позволит ли Судьба мне однажды избавиться от всех образов, сорвать с лица маски и вместо игры в жизнь - просто жить?" - уставший Шан споткнулся о крупную ветку, валявшуюся на дороге, заставив Рене вернуться мыслями к действительности. - "Намек поняла - мечтать мне вредно".
Только теперь девушка заметила, что близится ночь, а коню требуется хороший отдых. Тут же желудок громким урчанием напомнил о своем существовании, выражая протест против столь негуманного обращения с организмом. Впрочем, ему охотно подпели ноющей болью затекшие конечности... Короче говоря, все тело в общей сложности открыто требовало перерыв после целого дня тряски в жестком седле. Пришлось повиноваться. Как ни крути, а тело ей еще пригодится. И чем менее помято оно будет - тем лучше.
Свернув с тракта в лес, тенебра принялась искать уютную и в меру светлую полянку, где можно было бы поужинать и заночевать. До наступления темноты оставалось уже не так много времени - как раз хватит на то, чтобы устроить привал и собрать хворост для костра. Но больше всего сейчас хотелось наткнуться на лесную речку - привести в порядок свой внешний вид после дорожной пыли, а рассудок - после событий прошлой ночи.

Речкой судьба не наградила, а вот подходящую полянку Лорэйн нашла очень скоро. Посреди леса, но не слишком глубоко, так, что за деревьями угадывался тракт, развернулся клочок травы вперемешку со мхом, не поросший деревьями. Высокие ели окружали поляну со всех сторон, где-то сдвигаясь теснее, а где-то чуть расступаясь, пропуская днем солнечный свет, а ночью – лунный. На краю поляны высился огромный пень, рядом с которым лежало упавшее сухое дерево, которому, судя по толщине, было уже много лет. Разлом был рваным, природным. Дерево упало от собственной тяжести, в силу лет будучи не в состоянии поддержать себя. Недалеко от пня пристроилось несколько грибов, сверкавших в траве своими влажными коричневыми шляпками.

Сочтя свою находку вполне пригодной для ночлега, Лорэйн спешилась и, кинув сумку на пень, прикинула, с чего надо начать. Ночевок под открытым небом за все путешествие у нее было не так много, чтобы проникнуться всеми тонкостями, да и самой романтикой подобного сомнительного предприятия. Но, как говорится, любая наука постигается путем проб и ошибок. Так что какой-никакой, а небольшой опыт долгих стоянок в лесу у девушки уже был, впрочем, как и четкое представление о том, что делать однозначно не стоит... Итак. В первую очередь Рене расседлала Шана и отправила пастись - иначе он обижается и не дает потом ехать на себе верхом. Это уже проверенный пункт списка. Далее - костер. На этот раз все оказалось просто: даже за хворостом идти никуда не надо - достаточно было наломать побольше веток с лежавшего прямо на поляне сухого дерева, что, собственно, Рэйн и сделала. Огненный шарик, сорвавшись с ладони девушки, скользнул к аккуратно сложенным веточкам, и полянка тут же наполнилась мягким согревающим светом костра. Довольно осмотрев свое творение, Рене перешла к импровизации на тему кровати. К счастью, и с этим на редкость повезло. Бревно казалось достаточно широким, чтобы ненароком не свалиться с него во время сна. Так что оставалось только кинуть поверх дерева покрывало и примостить сумку вместо подушки. Вроде бы все. Можно приступать к самому интересному и приятному - к еде.
Достав из седельной сумки сверток с припасами, девушка приспособила пень в качестве стола и принялась разворачивать мешок, уже предвкушая нежное жаркое, сыр, вяленое мясо и что там еще обычно в дорогу берут...
- Какого хре*а?! Вот гарпия ощипанная! Да чтоб тебя сатиры домогались!... - благодатную лесную тишину пронзили нескончаемые потоки отборной брани. Откуда столь красочные выражения были известны благородной леди, оставалось только догадываться. - Гады! Садисты! Изверги! Извращенцы...
Справа в плечо тыкнулась удивленная столь бурной реакцией любопытная черная морда.
- Шааан, - девушка, едва не плача, уставилась на коня в поисках поддержки. - Они меня голодом решили заморить...
И тыкнула пальчиком в сверток, указывая на сиротливо лежавшие там краюху хлеба и... сырую куриную тушку.
В глубине души, Рэйн прекрасно понимала, что за столь короткий срок, что она велела собрать провиант, приготовить птицу не было никакой возможности. И не со зла ей вручили подобное лакомство, а из лучших побуждений. Но неужели они действительно рассчитывали, что тенебра сама доведет все до готовности к безопасному употреблению!?
Делать нечего, придется как-то выкручиваться - жрать то хочется...
Двумя пальчиками взяв тушку за лапу и подняв над "столом", Лорэйн, придирчиво морща нос, ее осмотрела. Вроде бы свежая. И даже ощипанная. После полной проверки (девушку аж перекосило "удовольствие" от процесса) оказалось, что и потрошенная. Тяжело вздохнув, девушка принялась судорожно вспоминать все, что когда-либо слышала-видела-знала о готовке недавно бегавших (ну или летавших) продуктов. "А может, ну его нафиг, а?"- но здравая мысль была задушена в зародыше, стоило желудку запротестовать, судя по ощущениям, завязавшись в узел.
Оглядевшись, Лорэйн не обнаружила ничего, что можно было бы использовать в качестве сковороды. И не нашла ничего лучшего, чем просто сунуть курицу в костер... Спустя пару секунд та как-то подозрительно зашипела и вспыхнула пламенем. Сообразив, что тут явно что-то не так, девушка палочкой выковыряла из костра потенциальный продукт питания и потушила, проведя над ним рукой. Снаружи тушка почернела и как-то странно запахла. А вот внутри явно даже не начала запекаться. В сердцах, Рене кинула палкой в курицу на манер метательного ножа в мишень. И тут родилась идея... Выбрав в меру тонкую прочную веточку и проткнув ею несчастное пернатое насквозь, Лорэйн магически подвесила "вертел" над костром. Критически посмотрев на результат своих мучений, опустила палку чуть ниже - ближе к огню. Затем забралась с ногами на бревно, относительно удобно (на сколько это возможно) устроившись, и принялась мрачно наблюдать за процессом приготовления (или окончательного умерщвления) пищи.

Постепенно на Нумгерат легла ночь, укутав и лес, и полянку, и саму Лорэйн своим звездным покрывалом. Из леса стали раздаваться звуки. Разные, - приятные и неприятные, леденящие душу и успокаивающие, - логичные для заядлых путешественников, но такие непривычные для благородной тенебры, всю жизнь прожившей в городе.
Волчий вой заставил Шана вздрогнуть. Выл волк, сначала один, потом к нему присоединились еще трое. Но были они далеко, судя по звукам, и опасности скорее всего не представляли.
Шорох в кустах поблизости испугал коня намного больше, Шан тревожно заржал и зафыркал. А на поляну, прямо к ногам Лорэйн, выбрался большой еж с белесыми иголками. Он недовольно шипел и топтал своими ножками влажную траву, на которую уже успела осесть трава.
Однако не успел Шан налюбоваться сердитым ежом, как прямо перед его глазами пронеслась какая-то полупрозрачная тень, обдав лютым холодом. Конь обезумел, встал на дыбы, заржал, а тень между тем уже коснулась огня Лорэйн, погасив его, и окутала ее шею, пробирая холодом до самых костей.
Что это за тень, разглядеть было невозможно, что-то бесплотное, неясное, ускользающее носилось по поляне, превращая ее из райского уголка с подгоревшей курицей в хаос эмоций и звуков.
Тень то дразнила коня, заставляя его прямо таки скакать на месте, то вилась вокруг девушки, проникая под одежду и холодя кожу, мерзкой змеей проползая из рукава в рукав.

Мерное потрескивание костра немного успокаивало разыгравшееся воображение. Странные шорохи, мерещащиеся повсюду тени, волчий вой... Каждый треск веточки где-то в стороне заставлял девушку вздрагивать и судорожно всматриваться в черноту леса. Нет, Лорэйн не из пугливых. Она была уверена, что сможет за себя постоять в случае чего. Но лучше бы, конечно, чтобы этого "случая чего" не происходило - конкретно сейчас хотелось просто нормально поесть и спокойно поспать. Так что мнительность пришлось отгонять всеми силами, а заодно и Шана успокаивать. "Ведь не первый раз в лесу ночуем. И чего это он так себя ведет?"
- Милый, ну что ты так разволновался?- подойдя к коню и мягко коснувшись его шеи, она проследила за взглядом и рассмеялась. - Дааа, родной, страшнее ежа ты монстра, конечно же, придумать не мог? И не фыркай, если не хочешь, чтобы я тебя в нервные дворцовые кобылы записала. Помнишь, мы видели, как одна в обморок упала, когда из кустов на нее вылетела птица? Получилось достойно, на уровне мастерства придворных дам. Разве что только профессионального визга не хватало...
Шан недовольно чихнул и отвернулся - сравнение ему явно не польстило.
Как ни крути, а колючий шарик с лапками своим появлением помог немного расслабиться и отвлечься от зловещих звуков ночного леса. Даже очередной истерике коня Рэйн не придала особого значения...пока то, что взволновало Шана, ни добралось до нее самой.
Лорэйн вскочила с бревна и осмотрелась, пытаясь понять, что происходит. Погасший костер тут же погрузил поляну во тьму. Жуткий холод пронизывал насквозь. Нет, это определенно не осенняя прохлада, а что-то инородное, пугающее. Нечто бестелесное, неуловимое глазом...будто призрак.
Подавив страх и заставив себя более-менее трезво оценивать ситуацию, Рене замерла в боевой позиции, словно дикая кошка, готовая к прыжку. Разглядеть тень не представлялось возможным, что уж говорить о попытке ее поймать. Единственное, что сейчас показалось наиболее уместным - щит. Решив не растрачивать энергию бездумно на борьбу с еще не понятно чем, девушка уплотнила воздух вокруг себя, надежно укутавшись прозрачным куполом защиты. Оставалось только следить за поведением "гостя". Опаснее всего - неизвестность. Нужно было понять, с чем имеешь дело, и уже только потом что-либо предпринимать. Так что Лорэйн, как и всегда в подобных ситуациях, принялась наблюдать и изучать, втайне надеясь, что это все же не враг и ей еще удастся-таки спокойно поспать этой ночью.

Как только Лорэйн воздвигла вокруг себя «щит», холод перестал ее касаться, и на мгновение на поляне воцарилась тишина и спокойствие, будто ничего и не было. Но потом вдруг Шан заржал, поднялся на дыбы, замолотил копытами воздух. Глаза его были распахнуты, во взгляде сквозил первобытный ужас. Он ржал и ржал, испуганно, панически, копыта все били невидимую опасность.
Вокруг Лорэйн возникло какое-то движение. Едва уловимое, будто ее щит, слой уплотненного вокруг нее воздуха, пришел в движение, сначала закрутившись вихрем, а после давшем течь… Сквозь прорехи к ней просочились десятки теней, сковали движения внутри все еще сопротивлявшегося щита, заглядывая в глаза и в душу, залепляя леденящим холодом рот, уши и нос, лишая голоса и частично дыхания.
Холод пронизал девушку до самых глубин, до самого сердца, до самой души, внушив неожиданные мысли, внушив осознание собственной слабости и никчемности, внушив покорность и раболепие непонятно к кому.
Шан перед ее взором крутился волчком, лягался и становился на дыбы, ржал и вертелся, подпрыгивал и скакал по поляне, пытаясь сбросить невидимых ездоков.
Лорэйн к этому моменту уже почти перестала чувствовать закоченевшие ноги, и этот холод поднимался все выше, покалывая кожу.
И вдруг на поляне раздался оглушительный свист, затем еще и еще раз.
Мгла вспыхнула ярким зеленоватым огнем, выхватившим из тьмы неясные тени, дымчатыми полосками мечущиеся подле Шана и Лорэйн. Зеленая вспышка исходила из рук высокой тонкой фигуры, кутавшейся в плащ от холода. Она кричала от натуги, и зеленоватый огонь разрастался все больше, а холод от призрачных теней отступал. Они все еще вились возле девушки и ее коня, но метались в панике, а не в предвкушении, они еле слышно шипели, наполнив поляну невнятным зловещим гулом.
Фигура передвигалась по траве с такой скоростью, что разглядеть ее было невозможно. Она скакала, почти как Шан, она размахивала руками, осыпая поляну своими зеленоватыми вспышками, она ни секунды не стояла на месте, изгибаясь и извиваясь.
Тени отвлеклись от Лорэйн, холод перестал жечь ее изнутри, к ногам частично возвращалась чувствительность. Зато фигура в плаще запрыгала еще ловчее, хотя это казалось невероятным.
- Шевелись! – крикнула она грубым, но все же женским голосом. – Шевелись так быстро, как только можешь!
Видя некоторую растерянность девушки, подвижность которой все еще была затруднена сковавшим ее холодом, фигура подлетела к ней и увесисто двинула той в плечо, заставив сделать хоть одно движение.
- От этого зависит твоя жизнь, дура! Шевелись!!!

Толчок пришелся как нельзя кстати. Тут же опомнившись и заставив себя пропустить оскорбление мимо ушей, Рэйн запрыгала по поляне, словно ужаленная лань. "Шевелиться, значит? Ну держитесь, гады. Сами связались с голодной тенеброй. Я не настаивала..." - в обеих руках девушки вспыхнуло пламя. Разделившись, огонь змейками скользнул к каждому пальцу и застыл над кончиками ногтей, приняв форму боевых пульсаров. Рене явно начала входить во вкус. В глазах заплясали искорки азарта и в то же время злости за нагло прерванный отдых. Губы изогнулись в хищной ухмылке. И тенебра закружилась в безумном танце, осыпая тени вокруг огненным вихрем. Шипение тварей стало еще громче. Звуки смешивались, превращаясь в бешеную оглушающую симфонию, подстегивающую девушек вертеться и перемещаться еще быстрее. Оранжевые и зеленые огни переплетались, кружась и разрастаясь, принимая в свою обжигающую волну все новые пульсары, срывающиеся с пальцев, и ослепляющим покрывалом обрушивались на тени. Казалось, этому бешеному балу тьмы не будет конца...
Движения становились все медленнее - усталость брала свое. Но сдаваться Рэйн не собиралась - с еще бóльшим энтузиазмом она принялась теснить бесплотные существа к лесу. А те, казалось, отступали. Неохотно, озлобленно, но все-таки отступали. Вот только ощущение временного затишья перед бурей не покидало Лорэйн. Если так, то уходить нужно срочно.
- Что это за дрянь? - все еще кружась и держа пульсары наготове, Рене приблизилась к своей спасительнице. - В любом случае, надо уходить отсюда. Сейчас!
И девушка метнулась к бревну - собирать вещи. Даже если больше ничего не произойдет, оставаться на этой проклятой поляне не хотелось больше ни секунды.

Незнакомка энергично кивнула и, подождав, пока тенебра соберет пожитки, сломя голову бросилась к тракту. Там, у самой дороги, ее поджидал белоснежный красавец-конь в серой попоне, бивший копытом и изгибавший шею.
Фигура на ходу запрыгнула в седло и, убедившись, что Лорэйн и Шан следуют за ней, погнала своего жеребца по тракту, не жалея лошадиных сил. Она подгоняла его, и он мчался все быстрей, вздымая клубы пыли на дороге.
Однако женщина следила, чтобы ее попутчица не отставала. Если так получалось, она замедлялась, дожидалась девушки, и уже вместе они двигали дальше.
Так продолжалось около часа. За этот час кони выдохлись и стали спотыкаться.
Оглядевшись, фигура в плаще подала Лорэйн знак остановиться.
Место было выбрано неплохое. Справа от тракта были раскиданы несколько больших валунов, вполне способных закрыть их от ветра. А рядом торчала одинокая сосна, непонятно как сюда попавшая.
- Вот здесь мы и заночуем, - категорично заявила незнакомка, направляясь к валунам.
Она привязала своего коня к сосне, а сама стала собирать сухую хвою под деревом. Сложив ее кучкой у валунов, она вопросительно взглянула на девушку.
- Поджигай, ну же. Здесь никого нет. Пока, по крайней мере. Тебя как угораздило-то застрять там в полном одиночестве? Законов не знаешь, что ли?

Шан что есть силы мчался по тракту. Незапланированная гонка давалась с трудом так и не отдохнувшему коню, неизбежно заставляя его спотыкаться и сбавлять темп. Наконец, остановка. Не дожидаясь команды своей наездницы, Шан сам подошел к ели вслед за белоснежным жеребцом их спутницы и жалобно скосил глаза на Рэйн - мол, спускайся.
Но Рене итак уже спрыгивала на землю, чтобы снять с друга седло и прочую сбрую. Затем трепетно коснулась рукой его шеи - Шан как никто другой заслужил сейчас полноценный отдых.
Осмотревшись, Лорэйн мысленно согласилась с выбранным местом ночевки - довольно тихо и спокойно, даже относительно уютно (если конечно эту характеристику вообще можно применять к клочку земли на обочине дороги). Решив проверить местность на предмет посторонней магии или незапланированных "гостей", девушка сосредоточилась и постаралась "прощупать" пространство. Но, к счастью, ничего лишнего так и не обнаружила. И только теперь соизволила обратить внимание на свою попутчицу.
- Мне не часто приходилось ночевать под открытым небом, - Рене еле заставила себя сменить раздраженный тон на более сдержанный и спокойный. Едва заметным взмахом руки швырнула в чахлые веточки небольшой пульсар, огонь тут же принялся поглощать добычу, довольно потрескивая. - Так что, да - видимо не знаю. Да и какие, к страхам, законы могут быть в обычном лесу?!
Собрав побольше лапника, тенебра разложила его в небольшом отдалении от костра. Получились две вполне пригодные для ночевки импровизированные лежанки, поверх одной из которых Лорэйн постелила свое покрывало.
- Кстати, спасибо за помощь, - упорно не хотелось признавать, что сама Рене бы не справилась. Гордость скрипела от досады на пару с самонадеянностью. Но согласиться со своевременностью вмешательства этой женщины все-таки пришлось.
- А ты то как оказалась на той поляне? Она же вроде была довольно далеко от тракта - случайно заметить почти невозможно, - Рэйн с подозрением взглянула на незнакомку, параллельно вытаскивая из сумки единственный оставшийся провиант - краюху хлеба.

Женщина одобрительно кивнула, взглянув на занявшийся огонь. Она откинула свой капюшон, и блики костра мягким светом осветили ее лицо.
Случайная попутчица Лорэйн была уже не молодой, вполне заметные морщинки и мешки под глазами указывали на это. Но она также и не была совсем старой. В темных волосах не было ни единого седого волоса, фигура ее была подтянута и стройна, голос тверд, движения четки. Выражение ее лица было слегка высокомерным, пренебрежительным. Будто она заранее не ожидает ни от кого ничего хоть сколь-нибудь путного, уже зная все наперед.
Несколько раз полы ее плаща приоткрывались, давая взглянуть на ее одеяние. А там было, на что посмотреть. Из-под плаща выглядывал полный доспех, покрытый узорами, кожа и металл, белое с черным. Тех секунд, на которые раскрывались полы плаща, не хватало, чтобы рассмотреть все как следует, но хватало, чтобы понять, что женщина знатна и богата.
Белоснежный же конь ее в попоне лишь подтверждал подобные догадки. Он смирно стоял в стороне от женщин, искоса наблюдая за ними.
- Законы везде и для всех одни! – резковато заявила спасительница Лорэйн, и ее низкий голос прозвучал почти зловеще. – Путешественникам запрещено передвигаться по дорогам Либерума в ночное время суток. Между прочим, именно по этой причине! Потому что ночью они выбираются из своих нор совершенно бесстрашно… - она махнула рукой. – Бес толку, вы все нарушаете их, а потом жалуетесь, что участились нападения тварей.
Женщина протянула к костру руки, погрела их, растерла замерзшие кисти.
- А на поляне я оказалась, девочка, - вдруг сказала она. – Как раз потому что на тебя напали. Я дозорный «Аргуса». Слыхала про такой?

Да, цветку, заботливо выращенному в саду, трудно приспособиться к суровым условиям пустыни. Удивляться чему-либо нет уже никакого смысла, впрочем как и отступать назад. Но Лорэйн и не собиралась сдаваться - она осознанно выбрала такой путь и через многое прошла, чтобы вот так просто все бросить и вернуться в теплицу. К тому же, ни одна Академия не преподаст таких уроков, как это сделает сама жизнь. Чего стоят все высшие ранги мастерства, если, будучи экспертом в теории, ты не сможешь применить знания на практике? Непыльная работенка при Дворе определенно не предоставит такой возможности. Жизнь - настоящая, свободная и безжалостная - вот единственный шанс стать истинным магистром своего дела. А твари, о существовании которых Рене узнала лишь теперь, равно как и "законы ночи" станут первым рядом камней в строящейся крепости опыта.
Подкинув в костер еще еловых веток, тенебра добавила к скудному пламени пару озорных языков магического огня. Стало немного теплее и комфортнее. Поудобнее устроившись на своем роскошно-колючем ложе из лапника, Рэйн отломила половину от уже начинающего черстветь хлеба и протянула ее женщине. Воспоминания об оставленной на поляне курице жалобным стоном отозвались в желудке. Даже после всех кулинарных извращений, которым подверглась бедная пташка, девушка восприняла бы ее сейчас как величайший на свете деликатес.
- "Аргус"? Нет, не слышала,- как можно более равнодушно ответила Рене, меланхолично вгрызаясь в свою половинку хлеба. - Но хотелось бы узнать.
Замечание в адрес нерадивых путешественников, сознательно нарушающих правила, она и вовсе решила бессовестно проигнорировать. Ну не признаваться же, что по глупости своей не удосужилась разузнать о практических аспектах жизни путешественника?! Как всегда - самонадеянна и упряма. Но тут уже если и собственные ошибки по голове не припечатают, то и могила вряд ли исправит.
Между тем, сон настойчиво манил в свои объятия, постепенно соблазняя уставшее тело опуститься на лежанку и отдаться во власть столь долгожданного отдыха. Лорэйн отчаянно пыталась сопротивляться, из последних сил заставляя себя держаться в сидячем положении. Но сознание то и дело норовило ускользнуть в просторы блаженного сна.